Любовь по-немецки – 2. Особые отношения - Мара Дорст

– Живя с тобой, он создает в глазах окружающих и государственных органов иллюзию нормальной семьи. Женатый мужчина имеет больше шансов на то, чтобы суд разрешил ему встречи с детьми. Льготы по налогам. И опять же квартирный вопрос. Без тебя он не сможет занимать такую площадь. Ему придется выселиться в другое место. Собственно, и встречи с детьми ему нужны для сохранения этой квартиры. Пока дети прописаны у него, он имеет право на две дополнительные детские комнаты.

Думаю, Леа права, я и сама предполагала это. Но мне кажется, что это еще не все. Но, не зная всех исходных данных, решить уравнение невозможно.

Мои проблемы со здоровьем после перенесенного воспаления не заканчиваются. Я получаю осложнения. Всю жизнь у меня проблемы с зубами. А, как известно, где тонко, там и рвется. Спустя неделю после того, как я вышла с больничного, у меня воспаляется давно пролеченный коренной зуб. И, как и положено, это случается в пятницу, когда я уже вернулась из школы. Боль настолько сильная, что я понимаю: мне не дожить до понедельника. Приходится снова обратиться к мужу за помощью. Но от него нет никакого толка в этом вопросе: он не знает, куда можно пойти с острой болью или не хочет мне сказать об этом. В Бад Бодентайхе есть две зубные клиники, но они работают исключительно по будням. Если бы я была в России, я бы знала, куда идти, но здесь я беспомощна, как ребенок. Мое бессилие бесит меня. Я начинаю поиски сама в интернете. Выясняю, что Notdienst (экстренная зубная помощь) оказывается только в Ильцене. Нахожу адрес, пытаюсь разобраться в маршруте. Вроде бы недалеко от вокзала. Скрепя сердце, Йенс дает мне внеплановые деньги на поезд, и еле дождавшись окончания ночи, во время которой от боли я не могла сомкнуть глаз, я еду опять в окружной центр.

Улицы Ильцена пустынны в выходной день. Тут и по будням-то немного народа, хотя конечно, побольше, чем в нашей деревне. Но сегодня я не встречаю никого. Зимняя поземка подметает улицы, вымощенные тротуарной плиткой, которая, схватившись тонким слоем льда, представляет собой опасное для пешеходов покрытие. Иду, старясь не поскользнуться, хотя голова плохо соображает от боли. Слава Богу, нужную улицу нахожу легко, я иногда хожу по ней в школу, чтобы разнообразить мой маршрут. Только теперь мне нужно идти по ней в противоположную сторону. По указанному в интернете адресу находится красивое старинное здание, обнесенное витиеватой чугунной калиткой, узкие ступеньки ведут на высокое крыльцо. Я начинаю сомневаться, что это клиника: никакой вывески на фасаде и на дверях. Больше похоже на чей-то особняк. Двери закрыты, за ними не слышно никакого движения даже после того, как я нажимаю на кнопку звонка. На часах 10.25, а по расписанию, которое указано на сайте, они открываются в 10.30. Ладно, придется подождать еще, мне некуда деваться. Минут через пять ко мне присоединяется еще один страждущий. То, что у него проблемы с зубом, очевидно: щеку раздувает огромный флюс. Я выдыхаю с облегчением: значит, я пришла по адресу. С той стороны двери слышится поворот ключа, и нас впускают внутрь.

Судя по фотографиям, развешанным на стенах, в будни эта клиника занимается имплантацией зубов. На меня смотрят с рекламных плакатов счастливые люди: мужчины, женщины, пожилые пары с сияющими белозубыми улыбками. Изображенные художником схемы внедрения имплантов призваны создать у клиентов впечатление об абсолютной простоте и даже легкости процесса. В комнате ожидания тоже разложены красочные брошюры на эту же тему.

Как только я и мужчина с флюсом усаживаемся, поток страждущих вдруг начинает очень быстро увеличиваться. Комната наполняется людьми, так что кое-кому уже не остается места, чтобы присесть. Здесь, к счастью, моя очередь не определяется моей национальной принадлежностью, только срочностью ситуации. Среди пришедших за помощью много мигрантов: напротив меня сидит девушка в хиджабе, да и парень в ярко-красной вязаной шапочке, подпирающий стену, явно откуда-то с Востока. Когда я вошла, медсестра сразу зарегистрировала меня и занесла в компьютер данные моей страховой карты. И действительно, на этот раз мне не приходится долго ждать. Хотя меня принимают не первой. Сначала в кабинет к врачу проводят тех, у кого симптомы налицо. Типа того парня, что пришел уже после меня, но с огромным флюсом.

Первым делом меня отправляют на КТ. Клиника маленькая и очень тесная. Все сосредоточено в небольшом пространстве: комната ожидания, КТ, регистратура и тут же кабинет, где принимают врачи. Перед тем, как сделать снимок, медсестра заставляет снять серьги и кольцо и спрашивает меня:

– Sind Sie schwanger? (Вы беременны?)

Беременным нельзя КТ, поэтому она обязана задавать этот вопрос всем лицам женского пола.

– Nein. Definitiv nicht! (Нет, точно нет!)

Я не могу быть беременной. Хотя бы потому, что в Германии секс у меня был давно и только с Маркусом, а он стерилизован. А Женя почти никогда не кончает от секса с женщиной. Он получает разрядку только от мастурбации или специфических очень жестких ласк. Да и похоже, я уже миновала тот возраст, когда могу залететь.

Меня провожают в узкую цилиндрическую кабину, и аппарат КТ с мягким жужжанием сканирует мою челюсть. Через некоторое время медсестра заглядывает в комнату ожидания и приглашает меня в кабинет к врачу.

В кабинете два зубоврачебных кресла. В кресле рядом со мной уже выдирают зуб какому-то страдальцу. Врачи тоже явно мигранты с Востока с характерной внешностью. Это пугает меня. Я почему-то не слишком доверяю их профессионализму. Возможно, это только стажеры, которые подрабатывают в экстренной зубной помощи по выходным. Утешаю себя тем, что в Германии получить диплом медика и разрешение на медицинскую практику не так-то просто, надо действительно обладать знаниями. Врач называет свое имя, которое я просто не смогу ни запомнить, ни выговорить, да оно мне и не нужно. Показывает кончиком инструмента на снимок моего зуба, сконцентрировавшись на области вокруг корня. Я вижу темное пятно. Все понятно, я с этим уже сталкивалась. Из-за плохого прохождения каналов при предыдущем лечении, в мертвом зубе образовалась гранулема или киста. И спасти его уже невозможно. По крайней мере, не в этих условиях и не по моей страховке. О чем мне и пытаются сказать.

– Надо удалять, – говорит доктор.

– Нет вариантов спасти? – на всякий случай, все же интересуюсь я, хотя заранее знаю ответ.

Он качает головой и отправляет подписывать согласие. Очередной потерянный из-за некомпетентности российских врачей зуб. Медсестра спрашивает, не хочу ли я доплатить 12 евро за то, чтобы мне сделали более сильный наркоз и зашили лунку после удаления. Конечно, мне нужен сильный наркоз, наисильнейший. Я очень боюсь рвать зубы, хотя уже не раз проходила эту процедуру.

– А зачем зашивать?

– У Вас там киста, ее будут вычищать, останется большая рана. Будет надежнее, если зашить. Тогда заживление пройдет без осложнений.

Не думайте, что я так хорошо говорю по-немецки, что понимаю все медицинские термины. Просто среди клиентов в комнате ожидания находится русская девушка, которая помогает мне перевести.

Конечно, я соглашаюсь доплатить эти 12 евро из моего тайного неприкосновенного запаса, чтобы раз и навсегда забыть о моих страданиях. После этого у меня останется еще 5 евро. Надеюсь, я смогу пополнить мои сбережения, когда в школе выплатят деньги за проезд.

Врач действительно оказывается профессионалом, и у него легкая рука. Хотя я так боялась, что кресло от страха тряслось вместе со мною. Рану тампонируют ватой, которую нельзя выплевывать в течение минут 15-ти. Медсестра прикладывает салфетку к моим губам и сует мне в руки памятку, в которой написано, что мне можно и что нельзя делать после удаления.

– Es ist sehr wichtig, nicht zu rauchen! (Очень важно не курить!)

Ну вот, приехали. После таких нервов и мучений это как раз первое, о чем я мечтала.

– Почему?

– Плохо заживет! Нельзя!

Иду